Дорогие друзья!
Сегодня публикую объемный материал в отношении законности родительского контроля с помощью технических средств. Кратко представляю вам выдержку из Постановления Конституционного суда РФ.
Очень полезный материал. Настоятельно рекомендую к прочтению.
Программные средства (мобильные приложения) родительского контроля, устанавливаемые и на техническое устройство (как правило, смартфон), находящееся в пользовании родителя, и на техническое устройство, находящееся в пользовании ребенка, относятся к тем доступным инструментам, которые рассматриваются как специально созданные для обеспечения безопасности ребенка, ограждения его от неблагоприятного воздействия. Ряд из них, помимо возможности увидеть местоположение ребенка, получить тревожный сигнал при его нахождении в местах, не относящихся к разрешенным ему для посещения, совершить звонок даже при отключенном звуке сигнала телефона и т.п., позволяет также с использованием штатных (обычных) функций современных технических устройств в течение определенных временных интервалов слышать происходящее вокруг этого технического устройства — т.е., как презюмируется, около ребенка, — делать соответствующие аудиозаписи и передавать их на техническое устройство данного родителя.
При этом для того, чтобы воспользоваться такими функциями, не требуется придавать этим программным средствам или техническим устройствам, на которых они устанавливаются, дополнительные свойства: пользователи (родители) всего лишь следуют инструкциям, которые размещают правообладатели и распространители данных программных средств и которые нередко содержат предупреждения о недопустимости их использования в противоправных целях.
Что же касается соотношения прав родителя, с которым ребенок постоянно проживает, и возможностей другого родителя по использованию им таких программных средств, то пункт 2 статьи 65 Семейного кодекса Российской Федерации — согласно которому все вопросы, касающиеся воспитания и образования детей, решаются родителями по их взаимному согласию исходя из интересов детей и с учетом мнения детей, а родители (один из них) при наличии разногласий между ними вправе обратиться за разрешением этих разногласий в орган опеки и попечительства или в суд — создает правовую основу для рассмотрения в гражданско-правовом порядке возможных споров, в том числе при несогласии родителя, с которым проживает ребенок, с планируемым или уже имеющим место использованием соответствующего программного средства родителем, который не проживает с ребенком (как и при несогласии последнего с использованием другим родителем такого программного средства в период его общения с ребенком).
Использование на техническом устройстве открыто распространяемого программного средства родительского контроля с функциями прослушивания происходящего и осуществления соответствующей аудиозаписи предполагает или, во всяком случае, допускает, что под действие этих функций попадает не только сам ребенок, но и неопределенный круг лиц, а прежде всего — родитель, с которым ребенок постоянно проживает, либо при использовании такого программного средства именно этим родителем — родитель, с которым ребенок общается (у которого находится определенное время), а также другие члены их семей.
Сбор информации о ребенке в форме прослушивания и (или) аудиозаписи происходящего вокруг него по своему характеру не может не затрагивать прав и законных интересов лиц, с ним взаимодействующих или находящихся в одном пространстве, при этом фактически носит для них негласный (скрытый) характер. В том числе в ходе восприятия соответствующих звуков (их записи) родителю ребенка объективно может становиться доступной не только информация в отношении самого ребенка, но и информация о частной жизни других лиц, их личной и семейной тайне. В связи с этим использование программного средства родительского контроля хотя и направлено на защиту интересов ребенка, но объективно (в силу технических особенностей его функционирования) создает и определенную угрозу охраняемым Конституцией Российской Федерации правам и законным интересам других лиц.
В то же время баланс права на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, с одной стороны, и родительских прав и обязанностей по обеспечению безопасности и законных интересов ребенка, в том числе с использованием не запрещенных законом информационных технологий, с другой стороны, не может считаться нарушенным в рассматриваемом в настоящем деле аспекте — с учетом особой конституционной ценности детства, воспитания и развития детей в качестве важнейшего приоритета государственной политики России (статья 7, часть 2; статья 38, части 1 и 2; статья 55, часть 3; статья 671, часть 4; статья 72, пункт ж1 части 1 Конституции Российской Федерации), — когда в ходе использования программного средства родительского контроля соответствующему родителю становятся, при отсутствии у него таких намерений, доступными сведения о частной жизни других лиц (в том числе другого родителя ребенка), составляющие их личную или семейную тайну, притом что эти сведения не использованы для причинения им вреда и не допущено их умышленного распространения.
То обстоятельство, что в ходе такого использования программного средства в интересах обеспечения безопасности ребенка родителю стали известны сведения о частной жизни других лиц, составляющие их личную или семейную тайну, само по себе не свидетельствует о наличии состава преступления, предусмотренного частью первой статьи 137 УК Российской Федерации, если отсутствует прямой умысел на собирание таких сведений (их целенаправленное добывание).
При этом даже систематическое использование доступного и не запрещенного законом программного средства родительского контроля, в том числе после возникновения указанных обстоятельств, с учетом естественного родительского стремления убедиться в том, что ребенку в конкретный момент не угрожает опасность, само по себе — если не имеет места целенаправленное добывание таких сведений — не может быть истолковано как свидетельствующее о перерастании такого получения информации в умышленное собирание сведений о частной жизни, влекущее применение части первой статьи 137 УК Российской Федерации.
По смыслу же правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации правомерное осуществление гражданином своих конституционных прав и свобод не должно влечь для него неблагоприятных правовых последствий, тем более в форме уголовной ответственности (Постановление от 20 декабря 1995 года N 17-П).
Ссылка на Постановление КС РФ от 18 января 2024 г. N 2-П: https://rg.ru/documents/2024/02/02/document-konstitucionnyj-sud.html
