Дело о получении страховой премии от спонсора клинических испытаний лекарственных средств. 
Плата Гиппократа
Журнал «Деньги» № 17-18 (372-373) от 15.05.2002
Если стоматологи удалили вам не тот зуб, а хирурги оставили в животе зажим, с них можно требовать денежную компенсацию. Добиваться ее в наших условиях — целая наука. Однако некоторые «профессиональные» пациенты так ею овладели, что даже умудряются вполне прилично зарабатывать.
Об ответственности врача за причиненный пациенту вред в России начали задумываться еще в ХVII веке. Царским указом от 4 марта 1686 года была установлена смертная казнь за неудачное врачевание. Позже нравы несколько смягчились. Появилось мнение, что врач может нести ответственность в виде церковного покаяния. Виноват он, если во время операции был пьян, а если был трезв — больного прибрал Господь. В нынешних реалиях, кроме уголовной ответственности врача, которая была и в царское, и в советское время (неоказание помощи больному и т. д.), существует гражданская ответственность медицинских организаций и врачей-частников. Она регулируется законами последнего десятилетия — Гражданским кодексом РФ, Основами законодательства РФ по охране здоровья граждан и законом «О защите прав потребителей».
Уголовщина в медицине или где-то еще — это компетенция суда и следствия. Мы же попробуем разобраться с гражданским аспектом, который всегда связан с деньгами и ответом на вопрос, заплатят или нет.
Если надо, уколюсь?
Абсолютно безопасная медицина если и существует, то только у эльфов из книг Толкиена. А у смертных даже самое яркое светило не застраховано от причинения пациенту вреда. Забыли же врачи знаменитого ЦИТО марлевый тампон в теле не менее знаменитого прыгуна с вышки Дмитрия Саутина и два года не могли понять, почему спортсмен страдает.
Поэтому первое и главное, что советуют юристы пациенту,— это не доверять слепо врачам. Сами ведите архив своего здоровья. Это пригодится как в конфликтных ситуациях, так и при смене места лечения. Собирайте рецепты, чеки на лекарства и услуги и прежде всего заверенные копии своих историй болезни (это лучше, чем выписки из них).
Алексей Лозовский: «Если в больнице не выдают историю болезни — это грубейшее нарушение закона.
Алексей Лозовский, генеральный директор ЗАО «Медико-юридическая компания»: Если в больнице говорят: «Мы историй на руки не выдаем», это грубейшее нарушение закона, в частности Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан, которые прямо указывают на право гражданина на полную информацию о своем здоровье. Не дают историю болезни в регистратуре — идите к заместителю главврача по лечебной работе. Отказал и он — ступайте к главврачу. Разговаривайте мягко: мол, заверенная копия нужна потому, что вам, возможно, придется продолжать лечение в другом городе (районе). Скорее всего, главврач законы знает и требование удовлетворит. Если же нашла коса на камень, пишите заявление о выдаче копии меддокументов в двух экземплярах, один из которых, проведя через канцелярию медорганизации, оставляйте себе. Такая бумага позволит вам в вышестоящих инстанциях доказать, что в такой-то больнице вам незаконно отказали в выдаче истории.
Госбольница, естественно, обладает лицензией на свою деятельность. А вот заинтересоваться подобными моментами при обращении в частную клинику очень полезно. Алексей Лозовский: Лицензия на медицинскую деятельность, как правило, вывешивается рядом с регистратурой. Но надо посмотреть и на приложение к лицензии. В приложении дан полный перечень разрешенных услуг. И если вам в клинике предлагают сделать анализы, а в приложении лабораторные исследования не обозначены, это нарушение. Юридический адрес в лицензии должен совпадать с тем адресом, по которому вы пришли. Если вы видите некоторую нечистоплотность плюс деньги с вас пытаются взять долларами и без чека, стоит задуматься, а не пойти ли к конкурентам этой клиники, у которых нарушений поменьше.
Наконец, важно понять, что за договор вам предлагает подписать медорганизация. Если, конечно, предлагает. Государственные лечебно-профилактические учреждения, как правило, вообще никакого договора с пациентом не подписывают (хотя по закону обязаны, как и всякое юридическое лицо, предоставляющее услуги физическому). Александр Тихомиров, адвокат, врач, один из ведущих специалистов в области медицинского права: Никуда не годятся договоры, которые содержат раздел «Пациент обязан» (являться на осмотр, следовать указаниям и т. д.). Человек обязан, скажем, платить налоги, а когда он вносит деньги поставщикам услуг, начинаются его права. В договоре должны быть прописаны последствия, которые возможны, если он не будет выполнять рекомендации. Так же понятно и четко должна быть обрисована предоставляемая услуга. Не просто, скажем, электроэпиляция. А что это? Воздействие на такую-то зону при таких-то условиях, которое предотвратит на такое-то время появление волос. Подобная формулировка не даст клинике возможность впоследствии доказывать, что процедура проведена нормально, хотя на ноге осталась шершавая поросль.
Знайте, что зачастую именно в пользу пациента, а не в пользу медицинской организации говорят отсутствие договора или некорректные пункты в нем. Скажем, при отсутствии письменного соглашения пациент сможет заявить в суде, что его не предупредили не только о последствиях операции, но и вообще о том, что с ним собираются делать, и поставщик услуг вряд ли докажет, что он клиента об этом информировал.
Типичный пример. Женщина 40 лет обратилась в частную стоматологическую клинику. Ей поставили некачественный протез, который пришлось неоднократно переделывать. Все это затянулось на полгода. В договоре с клиникой срок работ указан не был — ни при нормальном ходе операций, ни при возникновении тех или иных проблем. Это нарушение дало пациентке возможность воспользоваться такой формулировкой, как «обычные сроки исполнения работ» (примерно месяц). Она написала в клинику жалобу с требованием выплатить ей стоимость работ — около 50 тыс. рублей — плюс такую же сумму неустойки. И клиника заплатила, поскольку поняла, что в суде дама может получить больше, вчинив еще и требование о компенсации морального вреда. Да и проверки, угрожающие отзывом лицензии, стоматологам ни к чему. Выгодно и пациентке: ей не нужно ввязываться в судебный процесс, который может затянуться на несколько лет.
Подобру-поздорову.
Мнение о том, что единственный способ добиться удовлетворения своих претензий к плохому медобслуживанию — судебный,— заблуждение. Куда менее хлопотно попытаться достигнуть выгодного для себя мирового соглашения. Механизм здесь один независимо от формы собственности медорганизации — написание претензии. Причем направлена она должна быть не врачу, которым вы недовольны, а на имя руководителя организации, оказавшей услугу. В претензии нужно указать свои данные, данные юридического лица, детально рассказать о том, чем вы недовольны, и изложить свои требования. Правильно оформленная претензия станет основанием для вашего обращения в суд (естественно, если организация не удовлетворит ее до этого).
Как нетрудно догадаться, на претензии пациентов медорганизации разной формы собственности реагируют по-разному. Заместитель генерального директора ОАО «Альфастрахование» Аркадий Меграбян: Предъявление клиентами жалоб и их рассмотрение — нормальный бизнес-процесс в добровольном медицинском страховании. У крупных игроков на рынке страхования есть свои отделы медицинской экспертизы, которые помогают клиентам отстаивать свои интересы в медучреждениях. Страховые компании, естественно, делают все, чтобы претензии клиентов были удовлетворены в досудебном порядке. У нас, например, ни одного судебного процесса не было. Больницы, связанные договорами со страховщиками, почти всегда идут навстречу.
Александр Тихомиров: «В Москве моральный вред пациенту оценивается в среднем в 12-15 тысяч рублей»
Труднее всего добиться денежной компенсации в госклинике. Главврач имеет право, признав претензию пациента, выплатить ему стоимость некорректно оказанной услуги (по государственным тарифам — 3-5 тыс. рублей). Однако такие случаи единичны. Неустойку требовать бесполезно, поскольку за услугу платили не вы, а Фонд обязательного страхования, и тем более компенсацию вреда здоровью и морального вреда. Эти категории рассматривает только суд.
Проще всего грамотному пациенту добиться своего в досудебном порядке от частной клиники. Алексей Лозовский: В последнее время появилась категория «профессиональных» пациентов. Эти люди сознательно «обувают» частные клиники, прежде всего стоматологические. Схема такая. Юридически подкованный человек приходит в клинику и смотрит на все: договор, лицензию, чеки и т. д. Замечает нарушения. Платит деньги, лечит зубы. А затем, составив претензию о нарушении своих прав потребителя, получает их назад вместе с компенсацией. Даже если работа проведена идеально, клиника платит, зная за собой огрехи. Сумма навара профессионального пациента зависит от замеченных нарушений — от $3 тыс.
Встретимся в суде.
Статистики количества и исхода медицинских судебных процессов в России не существует. Впрочем, специалисты полагают, что она несильно прояснила бы ситуацию в отечественном медицинском праве, поскольку по аналогичным искам суды часто выносят противоположные решения. Определенно можно сказать только то, что число таких процессов год от года растет, как и количество специализирующихся в этой сфере юристов. Услуги адвоката в медицинском процессе обходятся по Москве в среднем от $400 независимо от его исхода. Эти расходы в исковом заявлении можно возложить на ответчика, однако их сумму определяет суд, и она наверняка будет меньше реальной.
Больше всего судов связано со стоматологией, косметологией, акушерством и гинекологией: именно в этих сферах медицины крутятся крупные суммы, которые граждане платят клиникам. Доказав, что услуга оказана некачественно, истец может отсудить у ответчика ее стоимость плюс неустойку, выплату за дни нетрудоспособности и (при наличии чеков) дополнительные расходы — на лекарства или санаторное лечение. Эти суммы пациент вполне может рассчитать сам.
А вот размер компенсации за вред здоровью и моральный вред, если таковые заявлены, абсолютно непредсказуем. Александр Тихомиров: Моральный вред — особая категория. Должно быть доказано, что истец испытал нравственные и физические страдания. Причем суд должен учитывать их значимость и устойчивость. То есть непроходящий коллоидный рубец может быть отнесен к моральному вреду, а временный прыщик — нет. Наши суды не любят прецедентов и в самых разных ситуациях моральный вред определяют средневзвешенно — по Москве это 12-15 тыс. рублей.
Хотя бывает и другое. Некая женщина сделала протезирование молочных желез. Поехала в Турцию, где у нее открылся свищ и показался силикон. Она зафиксировала этот факт у местного эскулапа и впоследствии получила по суду компенсацию в 200 тыс. рублей. Или другой удивительный случай. В семье было четверо детей, пятого родители не хотели. Муж отправился на операцию по стерилизации, однако через полгода его жена забеременела. После рождения ребенка супруги подали в суд. И несмотря на то что причиной морального вреда истцов выступало их собственное дитя, суд взыскал с клиники компенсацию по 100 млн неденоминированных рублей каждому супругу.
Хотя по Конституции все формы собственности в России равны, специалисты сходятся во мнении, что добиться компенсации в суде, как и на досудебном этапе, гораздо легче от частной, чем от государственной клиники.
Александр Саверский, президент Лиги защитников пациентов: Наши суды традиционно полностью доверяют заключениям экспертов, которых они приглашают. А эти эксперты работают не где-нибудь, а в системе Минздрава, которая по сей день остается самой закрытой, ставящей превыше всего ведомственные интересы. И они сделают все, чтобы не признавать вину государственной больницы.
Впрочем, некоторым пациентам удается получить компенсацию даже с районных поликлиник. 50-летний гражданин Н. работал столяром-краснодеревщиком. Получая стройматериалы, спрыгнул с грузовика и сломал ногу. Обратился в ближайший травмопункт. Там сделали снимок, увидели сложный перелом с подвывихом, наложили гипс и отправили лечиться по месту жительства. А в поликлинике первоначальный диагноз не подтвердили: ерунда, ушиб. Прописали хвойные ванночки и анальгин: если заболит. Через месяц, когда отек не спал, а боль только усилилась, Н. отправился в другую больницу, где констатировали, что нога оперативному лечению уже не поддается. Н. жаловался и в компанию обязательного медстрахования, и в райуправление здравоохранения, однако компенсации добился только в суде: 40 тыс. рублей за моральный вред плюс 500 рублей за вред здоровью.
В этой истории, пожалуй, есть практическая мораль — в отличие от часто появляющихся в прессе описаний медицинских ужастиков с труднообъяснимым судебным решением в финале. Доказать вину районной поликлиники Н. удалось только потому, что у него на руках были справка из травмопункта с диагнозом «перелом», рентгеновские снимки и все истории болезни.
ЮРИЙ ЛЬВОВ.
Информация.
Информация.
Информация.
Информация.
Информация.
Информация.
Информация.
Информация.
В 2004 году моего СОСЕДА Профессора Медицинских наук Валентина Фёдоровича Журавлёва, ИНТЕРЕСОВАЛ ТОЛЬКО ОДИН ВОПРОС — СКОЛЬКО КЮРИ я СХВАТИЛ во время второй полостной операции под РЕНТГЕНОМ, при РАЗРЕЗАНИИ НАРУЖНОГО ЖЕЛЧНОГО СВИЩА, с помощью СЕЧЕНИЯ ПО КЕРУ.
