Случился пару лет назад в нашей практике судебный спор, который нас изрядно развлек, особенно на фоне общего изнурительного корпоративного конфликта доверителя. Вспомнив о нем в дискуссии с коллегой, решила пригласить вас, уважаемые коллеги, к размышлению над интереснейшим (предупреждаю!) вопросом исчисления срока исковой давности по реституционным искам лиц, совершивших обманные действия при заключении сделок.
Начну с фабулы.
Заключен договор купли-продажи доли в уставном капитале общества. В части передачи доли договор исполнен не был, в то время как оплата по договору произведена. От имени продавца мы обратились в суд с иском о признании договора недействительным на основании ст. 179 ГК РФ, мотивируя его тем, что договор был заключен под влиянием обмана со стороны ответчика – покупателя доли. Требование о реституции нами не заявлялось. Ответчик против иска возражал, возвратить уплаченное не требовал.
Решением арбитражного суда наш иск был удовлетворен.
Особый интерес поднятой мной теме придает то, что в рамках данного спора судом кассационной инстанции разрешен вопрос о правомочии суда по применению последствий недействительности сделки в случае, когда такое требование сторонами не заявлялось. Сначала суд вынес дополнительное решение о применении реституции в виде возврата ответчику уплаченных денежных средств. Кассация отменила решение, указав, что инициатива суда по применению реституции ограничена диспозицией п. 4 ст. 166 ГК РФ и предъявление такого требование является субъективным правом сторон по сделке, основанным на принципе диспозитивности арбитражного процесса.
Итак, последствия признания сделки недействительной в деле не были и не могли быть применены.
Проиграв основное дело во всех инстанциях, наши оппоненты сразу же пошли в суд за реституцией. Честно говоря, изначально каких-либо иллюзий относительно дела мы не имели, а доверитель готов был все вернуть и без суда. Но, непривыкшие сдаваться, мы вступили в дело.
Отзыв на иск был основан на следующих доводах:
- Истцом пропущен срок исковой давности (основной довод):
Действующее законодательство устанавливает один единственный способ исчисления срока исковой давности по требованию о признании оспоримой сделки недействительной и о применении последствий ее недействительности, в соответствии с которым исковая давность начинает свое течение со дня прекращения насилия или угрозы, под влиянием которых была совершена сделка (п. 1 ст. 179), либо со дня, когда истец узнал или должен был узнать об иных обстоятельствах, являющихся основанием для признания сделки недействительной (п. 2 ст. 181 ГК РФ).
В отсутствие иного установленного законом порядка исчисления срока исковой давности для лица, совершившего обманные действия, остается прийти к выводу либо о том, что порядок исчисления срока исковой давности, установленный п. 2 ст. 181 ГК РФ, является единым как как для лица, потерпевшего от обманных действий, так и для лица, совершившего обманные действия.
Таким образом, срок исковой давности для истца по требованию о реституции должен течь с момента совершения им же самим обманных действий. К моменту обращения с иском один год с момента совершения обмана прошел. - При заключении сделки истец действовал недобросовестно, в связи с чем ему должно быть отказано в защите (дополнительный довод):
Заявить данное утверждение позволяет абз. 2 п. 1 ст. 167 ГК РФ, согласно которому лицо, которое знало или должно было знать об основаниях недействительности оспоримой сделки, после признания этой сделки недействительной не считается действовавшим добросовестно.
Положение ст. 10 ГК РФ, которое к тому же коррелирует с п. 4 ст. 1109 ГК РФ, лишает недобросовестного истца, добившегося заключения сделки с помощью обмана, требовать возврата уплаченных им денежных средств.
Что сделали суды двух инстанций? Они согласились с нами и отказали истцу в применении реституции.
Прошу прощения, но не могу не привести в качестве иллюстрации известный мем:
Суд: «А всё! А надо было раньше!»
Истец: «Когда раньше? Я же сразу иск подал, как только сделку признали недействительной!»
Суд: «А всё уже, всё!»
Аналогично по вопросу об исчислении срока давности ответил истцу – «обманщику» Верховный Суд РФ при рассмотрении дела № А40-29304/2015 (Определении Верховного суда РФ № 305-ЭС16-11656 от 27.09.2016 по делу № А40-29304/2015), что повышает градус проблемы.
Отмечу, что суды, рассмотревшие наше дело, применили оба основания для отказа в иске, пропуск срока давности и злоупотребление правом, через запятую. Справедливости ради надо признать, что два данных основания исключают друг друга. Если статья 10 ГК РФ лишает лицо, совершившее обманные действия, права требовать реституцию, то и исковая давность вовсе не подлежит применению. Впрочем, аргументация суда выносит еще больше вопросов на «повестку дня».
Давайте разбираться!
Отказ «обманщику» в иске о реституции – это санкция за обман? Положение п. 2 ст. 167 ГК РФ не подлежит применению в случае признания сделки недействительной по ст. 179 ГК РФ? Изменится ли решение суда, если потерпевший сам попросит в иске применить двустороннюю реституцию?
Если это санкция, то она должна действовать безусловно в силу абз. 2 п. 1 ст. 167 ГК РФ и ст. 10 ГК РФ или же только за пределами срока исковой давности (правило о течении которого для «обманщика» намеренно установлено таким образом, чтобы наказать его за обман)? Если «обманщик» заявит реституционное требование в пределах года со дня совершения им обмана, иск будет удовлетворен? Получается, чтобы не пропустить срок давности мы заставим ответчика заявлять встречный иск в деле о признании сделки недействительной, т.е. по сути признаться в обмане.
А как смотреть на то, что ст. 178 ГК РФ предоставляет право на иск о признании сделки недействительной только стороне, претерпевшей от обманных действий? Чтобы потребовать реституцию, необходимо сначала признать сделку недействительной, а права на такой иск у «обманщика» нет. Выходит, он остается в заложниках текущего срока исковой давности. Представим, что потерпевший узнал о факте обмана после истечения года с момента заключения сделки и обратился с иском в суд о признании сделки недействительной. «Обманщик» к этому моменту уже утратил возможность вернуть уплаченное в связи с истечением для него срока исковой давности, так как он о факте обмана знал сразу. При таком подходе возможность получить переданное по сделке обратно будет зависеть от того, заявит ли лицо, потерпевшее от обманных действий, иск в пределах года с момента заключения сделки или позднее. Кажется это нелогичным.
Может быть, в таком случае п. 2 ст. 181 ГК РФ устанавливает срок исковой давности по требованию о признании оспоримой сделки недействительной и применении последствий ее недействительности только в отношении лица, у которого есть право на оба указанных иска, т.е. только в отношении потерпевшего? А для лица, совершившего обманные действия, в таком случае срок давности по иску о реституции должен течь по общим правилам ст. 196 ГК и ст. 200 ГК РФ и составлять три года с момента нарушения права, каковым в данном случае будет момент отпадения основания для удержания переданного по сделке, т.е. вступления в законную силу решения суда о признании сделки недействительной.
С другой стороны, наделение «обманщика» трехлетним сроком исковой давности на реституцию несправедливо, учитывая, что для потерпевшего установлен годичный срок.
А может в ГК РФ есть пробел и срок давности по иску о реституции для лица, совершившего обманные действия, вовсе не установлен?
Коллеги, прошу, поделитесь вашими мыслями и идеями! Признаюсь, я не проверяла актуальную судебную практику. Буду очень рада обнаружить для себя с вашей помощью новые правовые позиции судов по данному вопросу.
P.S. Еще больше разборов в моем телеграм-канале.
