Торговля запрещенными веществами и зависимость от препаратов — это не просто преступление, это настоящая катастрофа для общества. В России эта проблема приобретает угрожающие масштабы, и один из самых трагичных аспектов — это вовлечение подростков в смертельному бизнесу. Почему именно молодежь становится мишенью для преступных группировок? Почему дети и подростки, на которых мы должны возлагать надежды на будущее, оказываются на краю пропасти?
Злоупотребление запрещенными веществами и участие в их торговле не только угрожают жизни и здоровью подрастающего поколения, но и рушат основу семей, общественные связи и подрывают экономику. Эти разрушительные последствия затрагивают миллионы людей по всей стране, и каждый новый случай вовлечения подростков в драг-бизнес — это не просто трагедия для одной семьи, это удар по всей нации.
Особое внимание стоит уделить тому, что молодежь находится в самой уязвимой позиции. Готовы ли мы как общество дать отпор манипуляциям со стороны наркоторговцев, и какие шаги мы должны предпринять, чтобы уберечь наших детей от попадания в этот опасный мир?
Немного статистики
Прежде чем мы перейдем к конкретному примеру из моей адвокатской практики, давайте обратим внимание на несколько ключевых статистических данных, которые подчеркивают масштабы проблемы зависимости и вовлечения подростков в преступный рынок запрещенных веществ.
1. Экономическая нестабильность и социальная изоляция — главные причины вовлечения подростков в “тёмный рынок”. Дети из неблагополучных семей часто становятся мишенью для преступников, предлагающих «легкие деньги» за участие в незаконной деятельности.
2. Отсутствие сильной системы профилактики и недооценка современных методов информирования. В то время как преступные группировки используют социальные сети и мессенджеры для вербовки молодежи, государственные программы профилактики устарели и не соответствуют современным угрозам.
3. Растущее число наркозависимых в России. По данным Минздрава, на 2024 год количество наркозависимых в стране выросло до 6 миллионов. Подростки, возрастом 14-18 лет, составляют значительную часть этой группы.
4. Преступность, связанная с оборотом запрещенных веществ, — более 15% всех преступлений в России. Примерно 12% задержанных — это подростки и молодые люди до 21 года.
5. «Закладки» — новая форма вовлечения подростков в “черный бизнес”. В 2022 году МВД России зафиксировало более 3,5 тысяч задержанных подростков за участие в создании и распространении «закладок». Этот способ стал популярным среди молодежи благодаря своей «легкости» и анонимности.
6. Распространение “запрещёнки” через интернет и социальные сети. В 2024 году МВД зафиксировало активное использование мессенджеров для вербовки подростков. Это делает процесс еще более скрытым и опасным.
7. Связь наркоторговли с семейным фоном. Почти 40% подростков, вовлеченных в торговлю психоактивными веществами, происходят из неблагополучных семей, где родители либо не контролируют ситуацию, либо сами страдают от зависимости.
8. Быстрое развитие зависимости. 60% подростков, вовлеченных в торговлю, становятся наркозависимыми в течение года. Это подтверждает, что участие в подобном виде бизнеса практически всегда ведет к разрушению жизни.
История, от которой сжимается сердце
Весной 2024 года ко мне обратилась женщина — на первый взгляд обычная мать из спального района Москвы. За её плечами — ни громких преступлений, ни подозрительного прошлого. Но на этот раз ей вменяли тяжкое преступление: покушение на незаконный сбыт наркотических средств, совершённое группой лиц по предварительному сговору, в значительном размере. Часть 3 статьи 30, подпункты «а» и «б» части 3 статьи 228.1 УК РФ — в уголовной среде это называют просто: «сбыт». Наказание — от восьми до пятнадцати лет лишения свободы. Но за сухой буквой закона скрывалась страшная личная трагедия.
Назовем её Жанной. Она жила вместе с мужем и двумя сыновьями — 17 и 14 лет — в хрущевке на окраине столицы. Семья — бедная, жизнь — тесная и непростая. По её словам, она перепробовала всё: подработки, кредиты, помощь знакомых… Но хватало лишь на еду и коммуналку. Когда на горизонте замаячила возможность «быстрых денег» через запрещённые вещества, она не устояла. Жанна стала частью той самой цифровой драг-сети, в так называемом «Даркнете», что разрастается по стране с помощью мессенджеров.
Сначала она делала «закладки» сама. Затем — что бы ни стало поводом: отчаяние, жадность, или иллюзия, что «ничего страшного» — она втянула в эту деятельность своих детей.
Старший и младший сын стали курьерами, закладчиками. Они передвигались по району с дозами, прятали их в подъездах, под камнями, в почтовых ящиках. Мать инструктировала их, обучала, как скрываться, какие маршруты выбирать, как шифроваться при переписке. Она, по сути, превратила семью в небольшую преступную ячейку. Но в отличие от кино — тут не было ни гангстерского лоска, ни «легких денег». Только страх, слежка и приближающаяся развязка.
Правоохранительные органы начали подозревать, что за обычной на вид квартирой скрывается нечто большее. Именно активное участие несовершеннолетних в преступной схеме сделало это дело приоритетным. За домом установили наблюдение. И вскоре — семья была задержана. Вместе.
Около двух часов ночи в дверь ворвались оперативники. Без стука, без предупреждений — ровно так, как это делают, когда уверены: внутри — преступление. В одной из комнат они обнаружили более 1000 грамм гашиша. Рядом — настольные весы, зип-лок пакеты с символикой каннабиса, мотки изоленты и канцелярские ножи, всё, что нужно для «сборки» и упаковки товара. Эта картина была настолько очевидной, что даже далекий от темы человек понял бы: здесь не бисероплетение.
К счастью, в ту ночь детей дома не оказалось.
Когда я подключилась к процессу, воздух вокруг Жанны был уже наэлектризован — следствие было настроено решительно, а судьи явно не видели в ней ни капли раскаяния. Моей первоочередной задачей стало погасить это напряжение, перевести ситуацию из режима агрессии в конструктивный диалог.
С самого начала она выбрала крайне странную стратегию поведения: на допросах держалась вызывающе, откровенно враждебно, с упорным отрицанием даже очевидного. Когда следователь спросил, зачем ей десятки зип-лок пакетов и весы, она без тени иронии ответила: “для бисероплетения”. Казалось бы — нелепо, но она стояла на своём.
Правда была в другом.
На ножах и весах экспертиза обнаружила следы гашиша. В телефоне — замаскированная, но легко расшифровываемая переписка с клиентами. Следы преступления были повсюду — и отрицать их значило лишь ухудшать своё положение. Особенно на фоне главного обвинения — вовлечения в преступную деятельность собственных детей.
Давление доказательств было подавляющим — отпираться дальше было не просто бессмысленно, а опасно. Жанне пришлось признать: другого пути, кроме как сотрудничество со следствием, у неё нет. Я начала тщательно готовиться к последующим допросам, выстраивая линию защиты, основанную на признании, объяснении мотивов и демонстрации раскаяния.
Главной целью оставалось одно: минимизировать последствия для её детей. Тех самых, кого она втянула в эту историю. Тех, кто, несмотря на совершённое, всё ещё имел шанс вернуться к нормальной жизни. И я сделала всё, чтобы этот шанс у них остался.
Дело стало настоящим шоком для общества. Новости о том, что мать — женщина, которая должна была защищать и оберегать своих детей, превратилась в организатора наркосети, моментально вызвали резонанс. Все были ошеломлены: как могла женщина, на чьи плечи возложена ответственность за жизнь и будущее своих детей, сделать такой выбор? Этот случай стал ярким примером того, как безжалостно могут рушиться моральные ориентиры, как тяжело и быстро может произойти деградация, когда человек перестаёт думать о последствиях своих действий. Вопросы о социальной ответственности, об окружающей среде, которая формирует личность, о разрушительном воздействии наркотической зависимости на сознание взрослых людей, стали звучать повсюду.
Но есть ещё одна фигура в этой истории, которая заслуживает особого внимания — это муж Жанны. Этот человек, по сути, был её партнёром в преступной деятельности. Он был тем, кто не просто знал о происходящем, а, вероятно, даже организовывал всё от «А до Я» с самого начала. Когда Жанна была задержана, оперативники по горячим следам вышли на него — и в тот же день он был задержан. Его показания, однако, повергли всех в ещё больший шок: он утверждал, что ничего не знал о наркоторговле и вообще был в полной неведении. Но что произошло дальше, обострило ситуацию ещё больше. Вместо того чтобы встать рядом с семьёй в такой тяжелый момент, он просто исчез. Скрылся. Убежал от ответственности. Теперь он в розыске. Полностью оставил своих близких на произвол судьбы…
Но самый трагический момент заключался не только в поступке матери и отца, но и в том, как вся ситуация повлияла на детей. Их будущее было разрушено в одно мгновение. Но, несмотря на всё, в них был просвет — смышленые, с явным талантом к техническим наукам. Сыновья Жанны оказались умными, способными ребятами, которые могли бы добиться многого. Но их судьба зависела от того, как быстро и удачно я смогу вытащить их из этого кошмара.
В 2025 году, несмотря на тяжесть обвинений, приговор, который был вынесен Жанне, я считаю наилучшим для ее ситуации — 6 лет в колонии. Для сравнения: санкция статьи предусматривает от 8 до 15 лет лишения свободы, и мне удалось добиться того, что суд снизил наказание до минимального предела. Но самое важное — это то, что удалось спасти детей. Не дать их судьбе стать отражением судьбы их матери. Старший сын, несмотря на всё, уже готовится к поступлению в вуз, и его будущее теперь выглядит гораздо более светлым. Они получили второй шанс — шанс, который мать, увы, уже не могла себе подарить.
Это дело потрясло даже тех, кто думал, что уже видел всё. После оглашения приговора многие в зале суда шептали: «Шесть лет? Это слишком мало за такое!» И, быть может, я бы тоже так подумала… будь я просто человеком с улицы. Да, я мать пятерых детей. И как мать — я была в настоящем шоке. Внутри всё сжималось: как можно опуститься до такого? Как можно так предать своих детей? Но я — не судья. Я адвокат. Я защитник. Моё дело — не мстить, не осуждать и не вершить правосудие. Моё дело — защищать.
Я сделала свою работу — честно, профессионально, до конца. И да, я уверена, что выполнила её хорошо. Судьба каждого из них теперь зависит не только от системы, но и от них самих. А если и есть Кто-то, кто вправе окончательно судить, — то это точно не мы. Это уже вопрос к Всевышнему.
История Жанны и её детей — это не просто частная трагедия. Это оглушительный удар по всем нам, напоминание, насколько тонка грань между «нормальной» жизнью и бездной, в которую легко скатиться, сделав всего один неправильный шаг. Наркотики не просто разрушают. Они сжирают семьи изнутри, стирают границы между добром и злом, лишают человека человечности. И когда в эту тьму втягиваются дети — это уже не просто преступление. Это крик, который общество обязано услышать.
Мы не можем закрывать глаза. Мы не имеем права отмахиваться. Каждый, кто сегодня читает эту статью — родитель, педагог, чиновник, подросток, просто неравнодушный человек — должен задаться вопросом: что я могу сделать, чтобы это не повторилось снова?
Вовлечение подростков в наркоторговлю — это не тема для статистики и сухих отчётов. Это реальность, в которой живут наши дети. И пока государство, школа, интернет, семья — всё, что должно быть опорой, не начнёт работать вместе, организованно, умно и честно — дети и дальше будут попадать в ловушки, расставленные взрослыми преступниками.
Мы живём в мире, где наркоторговцы ведут вербовку через сторис в Instagram, Телеграм, маскируют «смерть» под креативные аватарки и обещают подросткам быстрые деньги. А в ответ мы до сих пор устраиваем «классные часы» с листовками 2005 года и дежурной лекцией от участкового.
Пора меняться, друзья! Пора говорить с детьми на их языке. Пора перестать делать вид, что это «нас не касается».
